Из воспоминаний О.В. Лепешинской:
«Г.Т. Василенко, ныне генерал в отставке, Герой Советского Союза, в начале войны занимавшийся формированием народного ополчения, в своих воспоминаниях рассказал, как к нему пришли три девушки, «одна из них, маленькая, худенькая, назвала свою фамилию и сказала, что она не только балерина, но и … «ворошиловский стрелок». И потребовала отправить ее на фронт».
Это была я.
- Каждый должен быть там, где принесет больше пользы, - сказал нам Гавриил Тарасович.
На фронт нас не пустили. Мы дежурили на крышах, в метро, где укрывались москвичи во время налетов вражеской авиации, провожали эшелоны с бойцами на фронт.
Конец июля 1941 года. Белорусский вокзал. Мы провожали комсомольцев нашего района, ребят из Большого театра – артистов, музыкантов, рабочих сцены. Мы все вместе пели, потом начался митинг, на котором выступала и я. И вдруг слышу: «Ты бы лучше станцевала для нас, товарищ Лепешинская!». Не знаю, приняла бы я «вызов», но тут на импровизированную сцену выскочил один из первых комсомольцев-добровольцев нашего театра, артист балета Миша Сулханишвили. «Лезгинку!» - крикнул Миша откуда-то появившемуся баянисту. Тот начал играть, и я «сдалась». За «лезгинкой» последовала «цыганочка», «барыня», «яблочко», а я все танцевала и танцевала…
И тут наступило как бы озарение: в эту тяжкую суровую пору войны наше искусство по-прежнему нужно народу. Люди, уходящие на фронт, хотели видеть то, что шли защищать: искусство, красоту жизни, Родину свою. Пришло решение: сформировать бригаду артистов, готовых выехать в действующую армию для обслуживания бойцов.
Сколько раз нам отказывали, когда мы просили отправить нас на фронт! Называли какие-то причины, а иногда и прямо заявляли: «Разве это место для вашего воздушного искусства!». Оказывается, на сдвоенных грузовиках, на полуразрушенных клубных сценах, на взлетных полосах аэродромов в минуту затишья и было наше место тогда».
Читать далее